РЕКЛАМАТокс Салако, “евроньюс”:
- Наследие Ариэля Шарона разделяло еще при его жизни – и продолжает вызывать полярные реакции после его смерти. Как политика его одновременно поносили и превозносили, хотя все, как правило, отмечали его талант и целеустремленность как военачальника. Об армейском прошлом Ариэля Шарона мы говорим с Адди Виннером, отвечавшим за связи армии с общественностью в ходе “войны Судного дня”.
Каково это было – работать вместе с Шароном в то время, и насколько решающей была его роль как командующего?
Адди Виннер:
- Это было все равно что работать с живой легендой. Он уже был мифическим персонажем, когда я пришел в его дивизию в ходе войны. Военная слава тянулась за ним еще со времени создания Подразделения 101 и Шестидневной войны в 1967-м. Так что к началу моей службы он уже был живой легендой. Он казался настоящим гигантом – как своими размерами, так и силой характера. А его вкладом в “войну Судного дня” в 1973-м стало то, что он, по сути, обратил ее ход, когда он вопреки всем приказам руководства перешел Суэцкий канал и решил исход войны. То, что он сыграл ключевую роль в той войне – это несомненно.
“евроньюс”:
- Вы жили с ним в одной казарме, служили бок о бок в течение двух месяцев – какими были его отношения с солдатами, с рядовыми и младшими офицерами?
Адди Виннер:
- Почти отеческими. Он по ночам обходил казармы, проверял, все ли спят, сердечно приветствовал людей, садился есть за общий стол. Никакой особой столовой или чего-то там такого у него не было. Он был очень обходительным и общительным. Отец родной просто…. Медвежонок такой (смеется) Он был крутого нрава, это да, но мы действительно воспринимали его как такого увальня-медвежонка.
“евроньюс”:
- Я также слышал, что был тогда какой-то инцидент с двумя коровами.
Адди Виннер:
- Было такое. (смеется) Уже после окончания войны мы видим как-то однажды – по западному берегу Суэцкого канала бредут отбившиеся от стада коровы. А у нас в части были мясники. Коров мы быстренько подстрелили, освежевали, приготовили и собрались уже было закусить, когда ворвались офицеры из медсанчасти и говорят – это мясо есть нельзя, мало что, какие там заболевания, его не проверяли, и всё такое. То есть свернули нам весь пир. Ну, кто-то побежал к Шарону, рассказал, что там творится, и тот вернулся и усадил медиков с собой за стол. Приказал подать себе стейк, посолил и принялся есть – и заставить военврачей сделать то же самое. Ну, понятно, мы тоже себя упрашивать не заставили, и начался пир горой. Да, таким вот он был человеком – правила и приличия его не волновали. Солдат надо было накормить – и точка!
“евроньюс”:
- Действительно, о Шароне часто говорили – и эта история тому, возможно, лишний пример, – как о человеке, презиравшем правила. А вы его себе именно таким запомните?
Адди Виннер:
- Нет. Я не думаю, что он как-то намеренно презирал правила – по-моему, он скорее считал, что правила отходят на второй план, что реальность важнее и если правила ей не соответствуют, то тогда и подчиняться им не надо. Он не воевал по учебнику тактики – он был новатором и твердо знал, чего хочет добиться. Он был очень целеустремленным: прийти к поставленной цели – вот всё, что было ему нужно. И он приходил. Еще как приходил. Правила были ему не ровня.
“евроньюс”:
РЕКЛАМА- Адди, спасибо, что побеседовали с нами и поделились этими такими личными воспоминаниями об Ариэле Шароне.
Адди Виннер:
- Спасибо вам за приглашение.