Клеман - о властях РФ: "Может, случилась паника наверху и понадобились враги"

РЕКЛАМА

Французскому социологу Карин Клеман, изучающему общественное движение в России и Франции, на 10 лет запретили въезд в РФ. В среду она прилетела в Москву, где должна была принять участие в дискуссии "Социология мирового протеста: что заставляет людей выходить на улицы". Но вечером того же дня Клеман была вынуждена улететь обратно во Францию.

Социолог 20 лет прожила в России. В 2008 году после серии нападений она хотела вернуться во Францию, но решила остаться в Москве. Ее муж и дочь – граждане РФ, но год назад семья все-таки вернулась на родину Клеман. Переезд совпал по времени с зарождением движения "желтых жилетов", о котором социолог и планировала рассказать на научной конференции.

С чем может быть связан запрет на въезд в Россию? О чем именно социолог собиралась говорить на конференции? И из-за чего на нее в Москве было совершено три нападения? Euronews поговорил с Карин Клеман.

Как развивались события в Шереметьеве?

Я прилетела, пришла на паспортный контроль. Меня попросили подождать, а потом отвели в какое-то помещение. Как мне объяснили, был сделан запрос в ФСБ, потому что стояла отметка в электронной системе. Пришли, сказали, что было принято такое решение. Согласно п. 1 ч. 1. ст. 27 ФЗ-114 закона "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" я не имею больше права пересекать границу в течение десяти лет.

У меня есть бумага, где написано, что причина отказала во въезде – "нежелательное лицо, персона нон-грата".

Что вы почувствовали в тот момент?

Честно говоря, я была так ошеломлена, что сразу не оценила ситуацию. Думала о том, чтобы предупредить коллег, друзей. Я держалась. Только потом, когда уже подлетала к Парижу, вдруг до меня дошло, что это 10 лет, а это - огромный срок.

Будете ли вы оспаривать это решение?

Да, конечно. Я буду пробовать, правда, непонятно как, потому что в Россию я приехать не могу и обратиться в российский суд, соответственно, тоже не могу. ФСБ по закону имеет право не давать никаких объяснений. То, что я представляю опасность для российского государства, - это их суверенное решение. Я буду советоваться с юристами, с правозащитниками. Надеюсь, хотя бы сокращу срок запрета.

Как вы думаете, почему Вас не пустили?

У меня была довольно бурная общественная деятельность в 2000-ых, но вот уже 10 лет, как этим не занимаюсь, - с тех пор, как со мной в Москве случился ряд неприятностей.

Потом у меня появился ребенок, и я не хотела никому усложнять жизнь, поэтому отошла от публичной роли. Последние годы я занималась исключительно научной деятельностью, которая, видимо, кому-то не совсем нравилась.

Может, случилась очередная паника наверху и понадобились какие-то враги. Вообще всё возможно. Но, поскольку никто не понимает, почему мне запретили прилетать в Россию, это показывает полное отсутствие логики в функционировании системы.

Ваши муж и дочка сейчас живут во Франции?

Да, год назад мы приняли решение, что попробуем пожить во Франции. В том числе потому что для меня стало всё сложнее заниматься моей профессией в России.

Почему?

Ведется охота на иностранных агентов везде, это касается многих сфер, но особенно сферы высшего образования, преподавания, науки. Вообще довольно сложно заниматься общественными науками в России, особенно если ты иностранец и особенно если ты занимаешься изучением низовых общественных движений.

РЕКЛАМА

Какие сложности у вас возникали?

Вот, например, в 2018 году я хотела провести конференцию в СПбГУ, но получила уведомление из ректората: ни в коем случае в СПбГУ этой конференции не будет, хотя раньше у нас было разрешение. Это только один пример. Чувствуется, что контроль идет.

Известно, что на конференции Вы собирались рассказывать про движение "желтых жилетов". Что именно Вы планировали говорить?

Это сравнение "желтых жилетов" и тех, кого я называю в кавычках "ватниками". Я долго изучала региональные низовые движения в России, изучала людей, живущих в регионах, тех, кто пытается свести концы с концами. Так получилось, что мой приезд во Францию совпал с началом движения "желтых жилетов". Это тоже региональное движение.

Я общаюсь с людьми в своем родном регионе Лотарингия, провожу этнографическое исследование. Удивительно, как эти люди мне напомнили тех, с кем я общалась в России. Они также подвергаются социальному презрению. Они были разрознены, а сейчас стараются стать единым целым. Они вели себя пассивно, а теперь развивают мощную социальную критику нынешней системы социальных отношений.

РЕКЛАМА

Отличие в том, что "французские ватники" надели "желтые жилеты" и потребовали уважения к себе. Мое выступление - параллель между двумя мирами, которую я хотела предложить на размышление.

Нельзя сказать, что Россия оказалась вне этого движения. Я недавно проводила исследование в нескольких регионах. Я была поражена уровнем критического мышления, насколько много людей четко осознают, в каком обществе живут, какое существует социальное неравенство, понимают, чего они хотят. Это огромная пропасть с тем, что я наблюдала в 1990-ые, когда только приехала в Россию.

Развитие чувства социального сознания и критического мышления со стороны "низовых" людей происходит во многих странах мира. Я хотела об этом поговорить, обсудить, к чему эта тенденция может привести.

Могло ли что-то в Вашем докладе напугать российских властей?

Не факт, что запрет связан с докладом. Я не могу этого утверждать. Это может быть полностью произвольное решение. Если же оно связано с докладом, то тогда это боязнь того, что я буду призывать к народному бунту. Но у меня не было таких намерений, и вообще это малоубедительно. С кем бы я говорила в Москве? С интеллектуалами, а не с моими любимыми "ватниками".

РЕКЛАМА

Вы говорили о том, что 10 лет назад с Вами случился ряд неприятностей. Что именно тогда произошло?

Мы в коллегами, общественными деятелями создали институт "Коллективное действие". Сейчас его уже нет. Это была некоммерческая организация. Институт был создан в 2004 году, чтобы освещать новые реформы в социальной сфере и чтобы помогать людям защищать свои права.

Мы много чем занимались, но всё это было в социальной сфере, мы не трогали политику. Мы никогда не кричали: "Долой Путина!" Нам это никогда не было интересно. Я считаю, что Путин – это одно, а общество и социальные отношения – это другое.

А какие у вас после этого случились неприятности?

В 2008 году я подверглась трем нападениям. Сначала у меня вырвали сумку. Я подумала, что это хулиганство. Потом меня в маршрутке преследовал какой-то человек. Когда мы вышли на улицу, он плюнул мне в лицо и сказал что-то вроде: "Уезжай, сука!" А третий раз на меня напали со шприцом, но это был акт устрашения, со мной ничего не случилось. Все эти три случая произошли в течение двух недель.

РЕКЛАМА

После этого я на несколько месяцев уехала во Францию, но решила вернуться в Россию, потому что моя жизнь связана с Россией. Тем не менее я отошла от активной общественной деятельности.

Как вы думаете, почему на Вас напали?

Есть версия. Тогда случился экономический кризис. 2008 год. Российские правящие элиты испугались, запаниковали, и, видимо, было дано указание нейтрализовать всех тех, кто может будоражить общественность. Я попало в число случайных людей, якобы лидеров протеста.

Я была не одна. Тогда же было совершено нападение на лидера профсоюза завода Ford Алексея Этманова, на главного редактора газеты "Химкинская правда" Михаила Бекетова. Многие инциденты тогда были замаскированы под бандитские нападения. Очень сложно сказать, что это имеет какое-то отношение к политике. Но я уверена, что это связано с политикой, потому что случаев было несколько.

Я убеждена, что правящая элита и тогда, и сейчас очень не уверена в своей власти. Политики склонны паниковать, как только появляется малейшая возможность того, что люди могут начать бунтовать.

РЕКЛАМА