Гаагский трибунал: 20 лет поиска справедливости

Гаагский трибунал: 20 лет поиска справедливости
By Euronews
Поделиться статьейКомментарии
Поделиться статьейClose Button
Скопировать линк для интеграции видеоCopy to clipboardCopied

В течение двадцати лет в Гааге судят обвиняемых в совершении военных преступлений в бывшей Югославии. Трибунал – первый международный суд после

В течение двадцати лет в Гааге судят обвиняемых в совершении военных преступлений в бывшей Югославии. Трибунал – первый международный суд после Второй мировой, и его деятельность вызывает ожесточенные споры.
Программа “Репортер” приглашает разобраться, почему.

Война в бывшей Югославии стала самым кровавым конфликтом в Европе во второй половине 20 века, ее последствия для региона и континента в целом ощущаются и сегодня. Конец вооруженному противостоянию в бывшей Югославии положили Дейтонские соглашения. Начался этап осмысления случившегося и активного поиска преступников, тех, кого обвиняли в организации и исполнении массовых убийствах, геноциде, разжигании ненависти по национальному признаку, – деяниях, объединенных в категорию “преступления против человечности”.

Теодор Мерон, президент Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ) комментирует: “Миссия трибунала четко определена: мы должны решить, признавать подсудимого виновным или нет”.

Васвия Видович, адвокат, вспоминает: “Мы были в отчаянии. Мы никогда не думали, что удастся принять какие-то меры и остановить эти ужасные преступления в Боснии. Собственно, для этого и был создан Гаагский трибунал”.

Серж Браммерц, главный прокурор МТБЮ: “Никто не верил, что Караджича и Младича однажды арестуют”.

Карла дель Понте, бывший генеральный прокурор: “Президент, генералы, премьер-министр, высокопоставленные политики, чиновники, причастные к совершению военных преступлений и преступлений против человечности – все они предстали перед судом”.

Британский репортер, писатель и свидетель Эд Вальями много лет участвовал в работе трибунала: “Вся эта история была рассказана свидетелями. Для тех, кто выжил, для тех, кто живет с грузом воспоминаний, прийти в суд и рассказать все,стало мужественным и нужным шагом”.

Када Хотич, представительница организации Матери СребреницыКак можно простить, когда никто не просит прощения?”

Международный трибунал по бывшей Югославии был создан решением Совета безопасности ООН в 1993 года, когда в Боснии еще лилась кровь. Трибунал стал первым международным судом после Второй мировой. Единственные аналоги – Нюрнбергский и Токийский трибуналы – уступают ему и по срокам деятельности, и по количеству обвиняемых.

Одна из главных претензий к трибуналу – длительные сроки рассмотрения дел и принятия решений. Серж Браммерц отмечает: “Речь в трибунале идет об этнических чистках в более чем 40 населенных пунктах в период с 92 по 95-й годы. Речь идет о трехлетней блокаде Сараева, о геноциде в Сребренице. Речь идет о пленных миротворцах. О минимум ста тысячах жертв войны в Боснии. К разбирательству подключены более миллиона страниц документов, показаний, так или иначе связанных с югославской войной. На изучение столь масштабного дела нужно время – вот я о чем. Уверен, что роль трибунала – не только в максимально быстром вынесении обвинительных приговоров, но и в том, чтобы показать миру масштаб совершенных злодеяний. А также дать возможность жертвам и свидетелям рассказать о случившемся”.

Эд Вальями вспоминает: “Отличительной чертой резни в Боснии была ….устрашающая интимность. Люди знали друг друга. Пытали своих школьных друзей, друзей по футбольной команде. И в зале суда они встречались вновь. Во время слушаний свидетелей спрашивали: “Узнаете подсудимого?” В ответ раздавалось – “да”. “Не могли бы указать на него?” И они указывали. А подсудимые, как было во время процесса над Душко Тадичем, в ответ смеялись, отводили глаза, что-то обидное говорили, если перед ними, к примеру, была женщина, жертва изнасилования. Все это – материал не для обучения юристов, нет, это материал для нас, писателей. Это рассказ о том, как война продолжается в трибунале”.

Када Хотич: “Мы в отчаянии, когда читаем отчеты заседаний трибунала. Складывается впечатление, что они всегда находят причину, чтобы не осуждать. Сегодня это происходит главным образом из-за состояния здоровья подсудимых. У кого-то рак, кто-то просто слишком стар. А приговора как не было, так и нет. В случае с Воиславом Шешелем дело закрыли без вынесения приговора, а человека вообще отпустили из-за проблем со здоровьем. Почему они не могли вынести приговор, а потом уже отпускать его на лечение? “

Основатель и лидер Сербской радикальной партии, вице-президент Сербии
Воислав Шешель добровольно прибыл в Гаагу в 2003-м, намереваясь защищать себя сам. Его самоуверенное поведение во время заседаний у кого-то вызывало гнев, а для кого-то стало косвенным доказательствам его невиновности. Так или иначе, в 2014-м Шешеля отпустили домой для прохождения лечения. Он должен был вернуться в Гаагу в марте, но говорит, что больше не поедет туда: “Я был действительно болен, но это – не главная причина. Они попросту не знали, что со мной делать. После двенадцати лет процесса они не смогли принять решения по моему делу, не смогли установить связь между мной и теми или иными военными преступлениями. Для трибунала я стал огромной проблемой – вроде непослушного ребенка. Я стал без преувеличения лучшим адвокатом в этом суде!”

Но Шешель – не единственный случай. Суд предъявил 161 обвинение. Двоих обвиняемых полностью оправдали.. Хорватского генерала Анте Готовину после оправдания дома встречали как героя. Похожий сценарий гаагской истории и у генерала Момчило Перишича, экс-главы Генерального штаба Югославии.

Президент трибунала Теодор Мерон уверен: “Оправдательные приговоры всегда спорны. Они тем более спорны, когда речь идет о чрезвычайно запутанном политизированном деле. Враждебность между этническими и национальными группами продолжается и сегодня, несмотря на прилагаемые усилия для примирения сторон. Прогресс, безусловно есть – в том числе и благодаря нашему трибуналу. Миссия международного суда – тщательно изучать доказательства и выявлять тех, кого следует признать виновным без каких-либо колебаний”.

Карла дель Понте вспоминает: “Более восьми лет я работала днем ​​и ночью. У меня не было личной жизни, не было отпусков, я мало спала. Не я одна, кстати, но и все мои коллеги тоже! Но мы не сходили с дистанции, стремясь довести дело до конца. Было непросто, но многое у нас получилось. Уверена это было важно. Важно для жертв той войны: тысячи и тысячи людей мечтали о правосудии, и оно было совершено!”

Имеет ли правосудие срок давности? Многим из тех, кто потерял близких в 90-х в бывшей Югославии, ждать его пришлось долгие годы. Некоторые ждут по сей день. Окончательные вердикты по делам ключевых фигур судебного разбирательства, экс – лидеров боснийских сербов Караджича и Младича, ожидаются в следующем году. Утешит ли приговор героиню репортажа?

Када Хотич: “Я потеряла сына, мужа, братьев, свекра. В общем та война унесла у меня 56 близких и дальних родственников. Пока те, кто совершил эти преступления, не признают своей вины в геноциде (а они ведь отвергают обвинения!), пока они не покаются, мы не можем их простить “.

Поделиться статьейКомментарии

Также по теме

Как и кого преследовать за российскую агрессию против Украины?

"Ощущение безысходности": почему украинские беженцы возвращаются домой

Услышать голоса пострадавших от терактов 13 ноября 2015 г.