Премьер-министр Польши рассказал Euronews о переговорах по ограничению цен на газ, о конфликте между Варшавой, Будапештом и Брюсселем, а также о коррупционном скандал в Европарламенте.
В ЕС разгорается скандал, который поразил самое сердце европейских институтов, да ещё и в столь ответственный момент, когда идёт российская агрессия и надо принимать важнейшие для европейских граждан решения. В то же время лидерам ЕС пока не удаётся дать общий ответ на энергетический кризис.
Обсудить эти вопросы в программе Euronews «Глобальный диалог» согласился премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий.
Euronews: Давайте начнём с недавнего так называемого «Катаргейта», скандала, связанного с предполагаемым подкупом чиновников ЕС, в том числе вице-спикера Европарламента. Когда узнали об этом, вы были потрясены? О чём всё это свидетельствует, по вашему мнению?
Матеуш Моравецкий: Я был в общем шокирован и ознакомился с некоторыми деталями этого дела. Я надеюсь, что принцип верховенства закона будет вновь возвращён в Европейский парламент, и будет дано объяснение всем этим скандальным практикам.
EN: Господин премьер-министр, пока граждане ЕС наблюдают за этой политической драмой, мы видим, что и Евросоюз, даже после месяцев бесконечных переговоров, не может выйти из тупика, когда надо что-то делать с энергетическим кризисом. На этой неделе министры ЕС снова потерпели неудачу. Стоит ли нам ожидать прорыва в ближайшее время?
ММ: Я в этом совершенно не уверен. Всё дело в том, что я я вижу, как ведут себя некоторые страны, которым приходится бороться с этим кризисом с точки зрения цен на газ, цен на нефть – они делают это очень, очень эгоистично. Они не видят более широкой картины. Они не понимают влияние ситуации с природными ресурсами и ценами на них на Украину, не видят прямого влияния. Это подпитка российской военной машины и это надо прекратить как можно быстрее.
Польша всегда была вместе с теми странами, одной из тех очень немногих стран, которые придерживались наиболее жёстких позиций в вопросах скорейшего расширения пакетов санкций. Мы всегда придерживались того мнения, что, чем скорее мы примем действенные меры по борьбе с российской военной машиной, тем скорее в Европе снова установится мир, добрый мир.
EN: Но когда дело доходит до переговоров об ограничении цен на газ, как вы объясните гражданам, чьи коммунальные платежи стремительно растут, что лидеры ЕС не могут найти решение?
ММ: Верно! Ряд стран, включая Польшу, несколько месяцев назад, в апреле, мае и июне, подталкивали Европейскую комиссию и некоторые другие северные страны, вместе с Италией и Испанией, мы пытались заставить их действовать.
Мы добивались принятия мер поддержки. Давайте скажем так: мы пытаемся привести всё к соответствующему общему знаменателю, потому что мы понимаем, что предельная цена на газ должна быть определена где-то между нашими ожиданиями и тем, что хотели бы видеть Германия, Нидерланды и другие.
Однако то, как упорно они блокируют эту работу, вызывает у меня тревогу, потому что я считаю, что мы все еще далеки от достижения компромисса по введению предельной цены на газ.
EN: Значит, в этот тупик завели Германия и Нидерланды?
ММ: Я никого не обвиняю. Я хочу обозначить, что принцип солидарности всей Европы означает: надо работать над тем, чтобы как можно быстрее прийти к общему знаменателю, и не всегда это решение будет менее эффективным.
EN: Находится ли энергетическая безопасность континента под угрозой этой зимой и в ближайшие зимы?
ММ: Да, конечно. Европейский союз представляет из себя влиятельную экономическую силу. Мы также можем диктовать, – хотя «диктовать», наверное, слишком сильное слово, – мы можем подталкивать наших партнёров к конкретным решениям.
И я имею в виду не Россию. Я говорю о других странах. Надо чтобы среднесрочные или долгосрочные соглашения по газу были заключены на соответствующем уровне и не зависели от таких значительных колебаний и спекуляций, которые произошли в августе этого года и в сентябре.
EN: Война в Украине продолжается и конца ей не видно. Президент Франции Эммануэль Макрон заявил, что Запад должен рассмотреть возможность предоставления гарантий безопасности России для прекращения войны. Это реалистичный вариант?
ММ: Мне кажется, что Россия – как сверхдержава, пусть даже ослабленная, но всё ещё обладающая ядерным оружием и сильной армией, в действительности не нуждается ни в каких гарантиях. Все гарантии они держат в своих собственных руках.
Единственная страна, которая нуждается в поддержке и гарантиях своего суверенитета и безопасности – это Украина. Вот почему я считаю, что наиболее правильным было бы поддерживать Украину, всё больше наращивая поставки оружия и финансовую помощь.
Важно, чтобы Путин и Кремль увидели, что мы серьезно настроены оказывать Украине поддержку не только этой зимой, но и в последующие годы.
EN: В завершение вопрос в большей степени о ЕС: Евросоюз решил заморозить средства, выделяемые Венгрии, из опасений, что эти деньги будут способствовать коррупции. Что вы думаете об этом?
ММ: Я могу сказать вам, что я поражён и шокирован коррупцией в Европейском парламенте. Это первое. Я думаю, что необходимо основательно пересмотреть действующие процедуры в Европейском парламенте и в других институтах Евросоюза.
Что касается подходов ЕС к Венгрии, то, по моему мнению, то обстоятельство, что в Венгрии у власти находится довольно консервативное правительство, стало одной из причин, почему страна подвергается таким нападкам. Я не эксперт по венгерской экосистеме, но думаю, что значительная часть, если не все эти нападки, не имеют никаких оснований.
EN: Высказывались опасения и в отношении вашей страны, Польши. Но такого решения не приняли. Что бы вы ответили тем, кто заявляет о двойных стандартах в отношении к Польше и Венгрии?
ММ: Я могу лишь подчеркнуть, что и с Венгрией, и с Польшей обходятся очень несправедливо, так не должно быть.
EN: Вы чувствуете угрозу со стороны Еврокомиссии?
ММ: Последние пару лет мы постоянно находимся под прицелом Еврокомиссии, потому что они не согласны с нашими походами к исправлению и реформированию посткоммунистической судебной системы.
EN: Считаете ли вы, что Брюссель стал мягче относиться к Польше с началом войны?
ММ: Мягче? Я не вижу ничего подобного. Я вижу, что они по-прежнему очень грубо вмешиваются в дела, выходящие за рамки их компетенции, в вопросы, которые не упомянуты в соглашениях. И мы достаточно громко заявляем об этом. Вот почему меня так удивляют их подходы в последние годы.