Лауреат Гран-при Каннского кинофестиваля «Manevi Değer» с 26 декабря доступен на MUBI; Euronews Türkçe взял интервью у норвежского режиссера Йоахима Триера о самом личном фильме.
Иногда дом выходит за пределы своих стен: он хранит не только прожитые воспоминания, но и несказанные фразы, отложенные разговоры начистоту и тихо передаваемую скорбь. Особняк из фильма Йоакима Триера «Manevi Değer» (Sentimental Value), именно такое место: и убежище, и эхо привидения.
Каннский кинофестиваль фильм, получивший приз Grand Prix, выходит к зрителю в показе MUBI как самая личная история Триера и уже сегодня (26 декабря) встречается с киноманами.
Норвежский режиссер вписал хрупкость человеческих отношений в историю кино такими работами, как «Повторение», «Осло, 31 августа» и «Худший человек на свете». Но в «Manevi Değer» эти темы переосмысливаются с зрелостью; это картина, сосредоточенная на семье и памяти. На этот раз Триер рассказывает через историю двух сестер, вновь встречающихся с отцом спустя годы, о том, что делает с нами время: о памяти и забвении.
В фильмографии Йоакима Триера эта работа занимает особое место — и личное, и эмоциональное. Режиссер помещает в центр повествования дом. Он работает и как реальное пространство, и как метафора, превращаясь в площадку, где две сестры заново осмысляют сложные отношения с отцом.
В беседе с Euronews на турецком режиссер рассказал, что при создании истории исходил из идеи ограниченности времени. Он хотел показать, что у сестер с отцом уже не осталось бесконечного запаса часов. «Дом — место, свидетельствующее об этой осознанности. И в кинематографическом смысле он необычайно богат, словно персонаж, проживший весь XX век. Мне было волнительно показать на этих стенах фактуру истории и следы времени», — сказал он.
Картина была выдвинута на «Золотой глобус» 2026 в восьми номинациях и уже стала одной из самых сильных работ наградного сезона. Среди номинаций — «Лучший фильм (драма)», «Лучший режиссер» (Йоаким Триер), «Лучшая актриса» (Ренате Рейнсве), «Лучший актер второго плана» (Стеллан Скарсгард) и «Лучшая актриса второго плана» (Эль Фаннинг, Инга Ибсдоттер Лиллеаас).
Кроме того, «Manevi Değer» вошла в списки Европейской кинопремии и BAFTA, вызвав широкий международный резонанс. Критики называют изящное повествование фильма «уроком кино, который заставляет чувствовать, избегая слащавости».
По словам Триера, «Manevi Değer» для него — не просто семейная история, а способ сверки с временем, памятью и тихо передаваемым эмоциональным наследием: «Мне хотелось рассказать не о том, возможно ли примирение, а о том, чему учит попытка примириться».
Разобраться с корнями
Название «Manevi Değer» тоже имеет для Триера особый смысл. По его словам, это выражение содержит и субъективные эмоциональные связи, и ностальгическое звучание.
«Это слово напоминает мне старую джазовую песню», — улыбается режиссер и добавляет: «Как и фильм: обращенный в прошлое, эмоциональный, но при этом с ироничным оттенком».
По мнению Триера, дом в центре фильма — не просто место, а словно существо, удерживающее слои времени: «Мне было важно показать, как две сестры чувствуют, что у них с отцом больше нет бесконечного времени. Сделать дом свидетелем этой осознанности — идея сильная и эмоционально, и кинематографически».
Дом — сцена, где прошлое и настоящее переплетаются. В истории, рассказанной через флешбеки, стены становятся воплощенной прожитостью, мебель — тишиной, фотографии — сожалением. Триер использует эту архитектуру как визуальную и эмоциональную метафору: мимолетность времени соединяется с хрупкостью семейных уз.
В центре персонажей — фигура отца: Густав Борг. Когда-то известный режиссер, он спустя годы стучится в дверь семьи. Но его возвращение — не разбор, а будто незавершенный монолог.
Избегая превращать историю в простую хронику примирения, Триер говорит: «Я не верю, что в жизни можно решить все лишь разговорами». «В фильме речь не о самом примирении, а о его невозможности. Мне хотелось посмотреть, как мы можем ужиться с различиями».
Травмы, тихо переданные между послевоенными поколениями Норвегии, отзываются в образе Густава. Созданный Триером отец — эгоистичный, неудавшийся и эмоционально холодный художник. Но режиссер хотел избежать клише и пояснил: «Вначале Густав кажется замкнутым, требовательным отцом, но со временем вы видите его уязвимость и раны из прошлого».
«Я представитель третьего послевоенного поколения; мой дед сопротивлялся нацистской оккупации. Эти травмы переходят из поколения в поколение. И за дистанцией между Густавом и его детьми тоже стоит это молчаливое наследие».
Для Йоакима Триера этот фильм — еще и взгляд в собственное прошлое. В этом смысле семейная история Триера словно вплетена в ДНК картины. «Дед был режиссером, родители работали в кино. В семье многое передается, не будучи вслух произнесено», — продолжает он. «Красота кино — в способности делать видимыми эти тихие пространства».
Такой подход выводит картину за рамки классической семейной драмы. Камера Триера выбирает оставаться в тишине и стремится не разобрать персонажей, а понять их. Эмоциональная несостоятельность Густава сочетается с хрупкостью его отцовства; попытки двух дочерей заново наладить связь с ним сталкивают зрителя с универсальностью межпоколенческого непонимания.
По словам Триера, кино — уникальная форма искусства благодаря своей связи со временем. «Фильм — это форма памяти», — говорит он. «Вы фиксируете момент, проходят годы, вы меняетесь, а фильм остается прежним. Это похоже на диалог между прошлым и настоящим. Гибкость времени — одна из самых завораживающих сторон повествования. Иногда вы растягиваете мгновение, иногда — обрываете его. Пустота между показанным и непоказанным и есть сама история».
«Manevi Değer» как раз и есть кино о таком диалоге: одни мгновения растягиваются, другие сокращаются, воспоминания словно соревнуются друг с другом. Триер изгибает время; недостающие сцены и паузы дополняются в сознании зрителя. Так картина становится не просто семейной историей, а философским размышлением о восприятии времени.
Отстаивать надежду во мраке
В программе Канн 2025 года многие фильмы сосредотачивались на темах болезни, разрушения и безнадежности, тогда как картина Триера, напротив, построена на восстановлении, прощении и надежде. «У меня двое маленьких детей», — говорит режиссер. «Ради их будущего я должен верить, что примирение возможно. И в искусстве я тоже ищу эту надежду».
Он рассказывает, что во время работы над сценарием слушал The Beatles и часто возвращался к «Imagine» Джона Леннона: «Раньше эта песня казалась мне слишком сентиментальной. Теперь — нет. В столь мрачное время надежда, на мой взгляд, одна из самых честных эмоций».
Фильм часто сравнивали с «Персоной» Ингмара Бергмана — из-за тем близости, тишины и идентичности. Триер относится к этому сопоставлению сдержанно, но подсознательное влияние не отрицает: «Я очень люблю „Персону“, но это не был сознательный референс».
«И все же Бергман показал нам, как можно в кино рассказать о невозможности встречи двух людей. Я тоже хотел взглянуть туда, в эту тихую зону», — добавил он.
«Manevi Değer» также отсылает к пониманию Триером кино через свою структуру «фильма внутри фильма». «Я всегда делал личные картины», — продолжает режиссер. «Мне важно было работать не ради коммерческого жанра, а сохраняя творческий контроль. Я из маленькой страны; норвежскому кино было нелегко добиться международного признания. Сегодня для меня очень ценно говорить о своем фильме с людьми из разных уголков мира».
И даже при ощутимых следах Бергмана «Manevi Değer» сохраняет оригинальный кинематографический язык Триера: простоту, уравновешивающую эмоциональную насыщенность, и ритм, который рассказывает о внутреннем конфликте через визуальную поэзию.
Вернулась из Канн с Grand Prix
Премьера «Manevi Değer» состоялась 21 мая 2025 года в основном конкурсе Каннского кинофестиваля, и фильм получил вторую по значимости награду форума Grand Prix. После показа зрители несколько минут аплодировали команде Триера стоя.
На церемонии награждения в Каннах Триер, взяв микрофон, процитировал режиссера Луиса Бунюэля: «Я делаю свои фильмы для друзей». И добавил: «Если этот фильм помогает завязывать новые дружбы по всему миру, значит, он достиг цели».