В Польше теперь действует один из самых строгих законов об абортах. Решение Конституционного суда привело почти к полному их запрету, что вызвало беспрецедентный протест польского общества.
В Польше теперь действует один из самых строгих законов об абортах. Решение Конституционного суда привело почти к полному их запрету, что вызвало беспрецедентный протест польского общества.
Припаркованный перед одной из главных больниц Варшавы фургон – будка гласности для групп, выступающих против абортов. И выбрано место не зря, это одно из немногих учреждений в польской столице, где можно прервать беременность.
Недавнее решение Конституционного суда ужесточило один из самых ограничительных законов об абортах в Европе. Раньше они разрешались в случае изнасилования, инцеста, опасности для здоровья или жизни матери, серьезные дефектах плода или неизлечимого заболевания. Последний вариант теперь под запретом.
За несколько дней до принятия официального решения, мы встретились с одним из немногих врачей, практикующим прерывание беременности в Польше.
Анна полна решимости продолжать помогать женщинам, которые обращаются к ней, несмотря на запрет. Вместе с двумя единомышленницами они ведут подкаст о борьбе за право на аборт в Польше.
Аборты и католицизм
Мы направляемся в город Люблин на востоке Польши, известный как один из самых консервативных в стране. За прошлый год в больницах Люблина было зарегистрировано только три аборта.
Отец Филип, францисканский священник, хочет предложить женщине альтернативу прерыванию беременности в случае аномалии плода.
Перинатальный хоспис, которым он руководит, принимает детей, рожденных с тяжелыми физическими и неврологическими отклонениями. Некоторые из них сохраняют контакт со своими семьями. Других бросают при рождении. Продолжительность их жизни часто невелика.
Филип Бученский, священник, психотерапевт:
— Иногда жилищные условия семей резко ухудшаются, а ребенку требуется некоторый комфорт, и такое заведение дает такие возможности. Иногда болезнь настолько прогрессирует, что ребенок нуждается в круглосуточном уходе, который мы можем обеспечить здесь.
Валери Горья, Euronews:
Вы понимаете родителей, которые решают прервать беременность, потому что они не могут справиться с мыслью о неизлечимом ребенке?
Филип Бученский, священник, психотерапевт:
— Да, конечно. Конечно, мы понимаем. Этот опыт дает ощущение огромной беспомощности, отсутствия ориентиров и в то же время неспособности понять себя. И для этого и нужен перинатальный хоспис, чтобы эти родители могли понять, где они находятся. И именно они принимают решения. Тот факт, что мы помогаем им, заставляет их думать: "мы можем справиться, мы можем совладать с этим, ведь у нас есть поддержка". И принять решение дать шанс своему ребенку выжить, а не лишать его жизни. При этом осознавая все последствия...
Будучи психологом и психотерапевтом, священник проводит сеансы поддержки для многих пар, например, тех, которых он пригласил рассказать свои истории на камеру.
Родители двух подростков, Кася и Славек, отмечают день рождения своего сына Самуэля на протяжении последних 5 лет. Он умер через 30 минут после рождения.
Узнавшие о вероятности такого исхода за несколько недель до истечения 24-недельного срока, установленного законом для прерывания беременности в случае порока развития плода, эти праведные католики были готовы к подобному сценарию.
Катажина Лукасюк, мать умершего ребенка:
— Единственным вариантом, согласно моей совести, был выбор жизни. И я думаю, что в таких ситуациях невозможно избежать страданий. Будь то страдания, связанные с вынашиванием, рождением или воспитанием ребенка-инвалида, или с чувством вины после избавления от заведомо больного ребенка. Когда глава чьей-то жизни закрыта, когда ребенок похоронен, это реальная ситуация. Можно прийти к его могиле, навестить его и посмотреть в лицо своим эмоциям. Но также, будучи верующей, я надеюсь и верю, что мой ребенок не лежит там, в земле, а находится на небесах, в лучшей реальности.
Славомир Лукасюк, отец умершего ребенка:
— Мы не можем вернуть его, такой возможности у нас нет. Но мы хотим сделать все, чтобы оказаться с ним на небесах, мы верим в это. И помочь другим людям, которые оказались в подобной ситуации, поделиться нашим опытом, поддержать их, помочь им принять решение, которое принесет им меньше боли.
Именно благодаря беседам с такими родителями, как Кася и Славек, а также с отцом Филипом, эта молодая пара нашла ответы, узнав, что их нерожденный ребенок на 20-ой неделе беременности страдает серьезным заболеванием. Его сердце перестало биться за два месяца до родов.
Агнешка Яник, мать нерожденного ребенка:
— Шансы на то, что он родится или переживет роды, были очень малы, но такой сценарий также необходимо было рассмотреть. Я знала, что если бы мы приняли решение об аборте, веря в Бога, так как я верю в Него, то мне пришлось бы нести это бремя. Нас пугала мысль, что наш ребенок страдает.
Для таких пар решение о том, делать ли аборт или нет в случае деформации плода, ни в коем случае не должно оставаться за законом.
Аркадиуш Яник, отец нерожденного ребенка:
Должен быть закон, но закон не должен налагать ограничения. Он должен давать людям больше возможностей, информации: о том, какую поддержку они могут получить в такого рода ситуации, о том, как государство может помочь людям принять мудрое решение. Но он не должен обрекать их на страдания, к которым они не готовы.
Отец Филип хочет познакомить нас с Агатой. У ее третьего ребенка, 12-летней Амелии, синдром Эдвардса. Она не может ходить, разговаривать, есть самостоятельно и нормально развиваться.
Разведясь с мужем, Агата бросила все силы на заботу о дочери. Из помощи – только бабушка и пособие от государства в 450 евро ежемесячно.Она считает, что аборты должны быть запрещены при любых обстоятельствах. Но, по ее словам, нужно нечто большее, чем просто запрет.
"Атмосфера стыда"
С момента оглашения решения Конституционного суда до его публикации в официальном журнале и вступления закона в силу понадобилось три месяца. Задержка, как утверждается, вызвана беспрецедентной волной протестов, захлестнувшей страну.
Для многих поляков введенные ограничения - не только нарушение прав женщин. В их глазах это очередное посягательство на основные гражданские права.
В прошлом ноябре сразу несколько групп женщин публично признались, что сделали аборт. Впервые в Польше.
Наталия преподает в университете, будучи при этом активистом движения "Аборты – команда мечты", которое помогает женщинам, желающим прервать беременность.
Горячая линия ассоциации предоставляет консультации и поддержку женщинам, желающим получить таблетки для прерывания беременности или поехать в соседнюю страну, где аборт разрешен законом. Ее телефон не умолкает с момента объявления о новом ограничении...
По оценкам, ежегодно в стране регистрируется 1000 легальных абортов, что составляет лишь малую часть от нежелательных беременностей в Польше.
Наталия ведет кампанию за либерализацию доступа к абортам для всех тех, кого польское законодательство принуждает идти в подполье. Как было с ней 8 лет назад, когда она выпила таблетки для прерывания беременности.
Наталья Бронярчик, преподаватель, активист движения "Аборты - команда мечты":
— Самым трудным для меня было чувство одиночества, мне было слишком стыдно просить о помощи. Я думала, что никто не поймет меня, никто не поддержит, никого не будет со мной рядом во время этого испытания. Самое важное последствие действующего закона для меня – это то, что он создает атмосферу стыда. Второе, конечно, это расслоение общества, которому способствует этот закон. Мы живем в стране, где все больше и больше людей живут скромно. Они не могут позволить себе аборт в Германии, Нидерландах или Англии, потому что это дорого. И COVID-19 показал несправедливость этого закона. Как только началась пандемия, люди стали звонить нам и говорить, например, "всего две недели назад эта беременность была желанной, но сейчас это абсолютно невозможно, я потеряла работу, и мы не можем позволить себе еще одного ребенка, мы просто не сможем выжить.
"Конституционное право на жизнь"
Мы встречаемся с одним из парламентариев, который поддержал инициативу Конституционного суда. Он - член правящей партии "Право и справедливость ".
Бартломей Врублевский, член партии "Право и справедливость":
— Целая группа парламентариев обратилась с этой просьбой в суд, чтобы право на жизнь было записано в польской конституции. Это универсальное право, которое защищает всех людей. От начала и до конца жизни. Чтобы люди, больные или нетрудоспособные, имели такое же право на жизнь, как и мы, люди без проблем со здоровьем.
Валери Горья, Euronews:
Это решение заставило многих выйти на улицы. Разве это не то, с чем должны считаться парламентарии?
Бартломей Врублевский, член партии "Право и справедливость":
— Мы должны спросить себя: может ли большинство принимать решение о нашем праве на жизнь? Или право на жизнь дано нам просто потому, что мы люди? сделать это понятие относительным, сделать его зависимым от настроения социума... Я думаю, что это неправильное направление развития наших обществ, когда большинство, даже если это большинство граждан, решает, кто человек, а кто нет.
"Женская забастовка" или "цивилизация смерти"?
Этим же вечером, главная феминистская организация в стране, "Женская забастовка", подняла новую волну протестов. Несмотря на противостояние полиции и коронавирусные меры, правозащитники полны решимости продолжать борьбу.
Мобилизация, к которой призывают лидеры движения, выходит далеко за рамки закона об абортах.
Правительство, которое его оппоненты винят в том, что оно обманывает укоренившиеся католические круги страны.
Несколько месяцев назад варшавский костёл был покрыт листовками активистов за аборты. Один из возглавляющих его священников известен своими консервативными взглядами.
Новый запрет, по его словам, не слишком строг. Помимо случаев деформации плода, он хочет, чтобы аборты были запрещены также в случаях изнасилования, инцеста или опасности для здоровья или жизни матери.
"Мое тело принадлежит мне, а не государству"
Такого рода мнения неприемлемы для тех, кто борется за право распоряжаться своим телом.
Мы назовем ее Евой. Она сделала аборт в Словакии несколько лет назад. Если она расскажет об этом открыто, это может стоить ей работы в государственном секторе – настолько сильно будет клеймо позора.
Валери Горья, Euronews:
Что было для вас самым сложным? Сам аборт или то, что его окружало?
Ева:
— Именно то, что окружало. Я была чертовски зла, потому что все были враждебно ко мне настроены и не хотели помогать мне, даже дать мне, например, листок бумаги, где будет написано, что этой женщине нужны лекарства. После самого аборта я чувствовала себя психически вменяемой. Спокойной. Я почувствовала облегчение...
Валери Горья, Euronews:
Никакого чувства вины, никаких негативных эмоций, никакой депрессии?
Ева:
— Нет! Никакого чувства вины, угрызений совести или депрессии, ничего из того, о чем они говорят. Единственное чувство, которое у меня было, это... подавляющее чувство ярости. Ведь я не сделала ничего плохого. Рожать нежеланных детей, разве это не трагедия? Потому что я считаю это трагедией. В центре Европы, в 21 веке.
И все это потому, что мы не можем полноценно использовать наши гражданские права здесь. Во имя Бога или католической церкви, в равной степени всемогущей, как и самого Бога, по крайней мере, здесь, в Польше.
И да! Я католичка. Христианка, крещенная и прошедшая конфирмацию. Я горжусь собой, потому что я сражалась за себя, за свою жизнь, какой она была и какой стала.
Не могу поверить, что мне все еще приходится бороться за собственную жизнь. Я все еще должна убедить кого-то, что я полноценный человек, что мое тело на самом деле принадлежит мне, а не государству. По крайней мере, с точки зрения репродуктивных прав.
В ночь вступления в силу нового запрета, его противники снова вышли на улицы, чтобы оспорить законность решения суда. Совет Европы назвал его нарушением прав человека.
И польские правозащитники обещают привлечь к суду тех, кто несет за это ответственность, а на тех, кто будет принуждать к соблюдению запрета, они намереваются подать в Европейский суд по правам человека.