С Гёксином Сипахиоглу мы встретились на улицах латинского квартала в Париже. Этот 80-летний парижанин турецкого происхождения стал одним из самых знаменитых фоторепортеров своего времени. Основатель известного фотоагентства “Сипа-пресс”, проданного несколько лет назад, он опубликовал недавно сборник снимков, в которых увековечил парижские события мая 1968 года. Прогуливаясь по местам, которые 40 лет назад оказались в центре студенческих выступлений, свидетель тех событий поделился воспоминаниями с “ЕвроНьюс”.
Гёксин Сипахиоглу: “Это газета за воскресенье-понедельник 12 мая. Это бунт, а сзади снимок на всю страницу… Париж просыпается и видит это… А я был там. Я работал тогда на крупнейшую турецкую газету, у них была фотография агентства “Франс Пресс”. Они узнали меня на ней и написали: “Наш корреспондент Гёксин Сипахиоглу”, а здесь заголовок – “Это не Вьетнам, это – Париж”.
ЕвроНьюс: “Тогда вы уже два года работали корреспондентом в Париже, но освещали и многие другие события – Синай, Куба, Албания, были повсюду…”
Гёксин Сипахиоглу: “Да, но в Париже я ничего не сделал. То есть я делал раньше сюжеты для журналов о турецких художниках в Париже. Но это была пытка для меня. А это… Это было довольно крупное событие, даже очень крупное событие. Впервые мы увидели, что происходит что-то подобное. Мы даже боялись, что произойдет революция… Здесь они бегут за студентами, здесь они готовы нападать… Это была крупная атака. Другой такой не было. На самом деле они были, я бы сказал, какими-то дикими. Они кричали, прыгали, это было ужасно. Я был прямо напротив них. Нужно было быть там, чтобы снимать, и, к счастью, я был там… Я также горжусь фотографией Кон-Бендита в Сорбонне. Было очень много фотографий, но никому не пришло в голову пойти и попросить его, как это сделал я: “Вы можете посмотреть на меня?” Он на меня посмотрел, но это длилось лишь пять секунд, и я смог сделать только один снимок, но это получилось хорошо… Я также очень люблю эту фотографию. Это дети, которые идут в школу на следующий день. Я оставался там до утра, чтобы увидеть, что будет дальше. Утром люди увидели весь этот мусор. Там были тысячи спецназовцев, полицейских, а напротив – сотни или тысячи студентов. Там было много фотографов, но никто не приближался к этой девушке, так как был риск попасть под снаряды со слезоточивым газом… А я в какой-то момент пошел за ней и сказал себе – журналист должен рисковать. Я пошел прямо за ней, снаряды падали и разрывались повсюду… По правде говоря, я очень люблю эту фотографию. Потому что, вы знаете, это была единственная женщина. Напротив были сотни спецназовцев… Женщина против спецназовцев – это было очень смело с ее стороны… Мы так и не узнали кем она была”.
ЕвроНьюс: “А как тогда на события 68-го года смотрели в Турции?”
Гёксин Сипахиоглу: “Вы знаете, для Турции 68-й год – это также очень важная дата… 68-й, 69-й, 70-й – это было время левых анархистов, маоистов, коммунистов в Турции. И, к несчастью, тогда произошло много трагических событий, было много жертв… Лидеры погибли, я хочу сказать, они были убиты, повешены… Это был очень плохой этап в истории Турции. И это, безсуловно, происходило и в 68-м”.
ЕвроНьюс: “Вы, как фоторепортер, как журналист, что вы думали о тех событиях в тот момент? Это было масштабное событие или что-то незначительное?”
Гёксин Сипахиоглу: “Нет-нет, это не было незначительным. Потому что тогда мы не знали, что будет дальше. В какой-то момент было действительно страшно. Но, к счастью, май закончился, наступили каникулы… И де Голль сумел сделать верный шаг. Он обратился к нации и потом около миллиона человек вышли его поддержать, пройдя маршем по Елисейским Полям. Тогда мы сказали, да, это закончилось”.
ЕвроНьюс: “А осталось ли наследие, по-вашему?”
Гёксин Сипахиоглу: “Наследие, безусловно, осталось. Говорили, что май 68-го ничего не принес… Но во-первых, у меня была подруга, которая говорила мне: благодаря этому мы можем ходить на работу в джинсах. Кроме того, вы знаете, после этого наступила сексуальная свобода, и это, все-таки, было хорошо… Нельзя также забывать и о рабочих. Они многое выиграли, Франция многое выиграла. Нельзя говорить, что мы ничего не выиграли. И Кон-Бендит был прав, сказав: “Забудьте 68-й, мы победили”.