Мы поговорили с одним из самых известных российских стендап-комиков Сашей Долгополовым о травле, инклюзивности в стендапе и поиске себя.
РЕКЛАМАНа сольном концерте Саши Долгополова в центре Москвы – аншлаг. Низкорослый 27-летний парень в очках и в свитере из секонд-хенда на протяжении двух часов удерживает внимание зала, жонглируя шутками про детство в Павловске, Путина, «Секс в большом городе» и домашних кроликов.
Долгополов прошел путь от никому не известного комика из провинции до гостя программы Юрия Дудя. Сегодня он один из самых известных представителей жанра стендапа, набирающего в России все большую популярность. При этом последний год показал, что заниматься комедией в России – не только модно, но и опасно. За шутки комиков могут оштрафовать, арестовать, без объяснения причин отменить выступление или подвергнуть травле с угрозами физической расправы.
Выступлениями Долгополова полиция заинтересовалось еще в начале года: житель Орехово-Зуева оскорбился из-за его шутка на религиозную тему и написал жалобу. Саша на время даже уехал из России, но через пару месяцев решил вернуться. «Интегрироваться в новое общество с призрачными комедийными перспективами сложнее, чем вернуться домой и попробовать бороться за свои права», – написал он у себя в Instagram. После концерта мы встретились с Долгополовым, чтобы поговорить о российском стендапе и о том, удается ли ему эта борьба.
Тебя называют одним из главных «независимых» комиков России. Считаешь себя таким?
Я нигде не числюсь, на телевидении не выступаю, давно не снимаюсь для YouTube-канала Stand Up Club #1 (один из самых популярных стендап-клубов Москвы – прим. ред.), ни с кем не связан. В этом смысле меня можно назвать независимым, но и в творческом плане я бы хотел соответствовать этому определению. Мой любимый комик Стюарт Ли всегда был альтернативным комиком, и мне тоже нравится считать себя таковым – когда ты немного против системы, даже в творчестве.
Недавно я смотрел документальный фильм про британских альтернативных комиков, и там был момент, когда в 80-е у них спросили, что такое «альтернативная комедия». Они ответили, что это комедия без расизма и гомофобии. Думаю это применимо и к современному российскому юмору.
В чем, по-твоему, специфика российского стендапа?
Российскому стендапу совсем немного лет. Почему он стал так популярен? Я думаю, он пришел на смену старой форме комедии. Все это время у нас был КВН, но из-за цензуры на телевидении он начал стагнировать и терять аудиторию. У людей есть потребность смеяться. А стендап очень просто делать. Это актуальная, недорогая и при этом очень плотная по содержанию форма комедии.
Можно сказать, что в России стендап появился искусственным образом – картошка, которую из Европы привез Петр Первый и пересадил нам. Благодаря телевидению и интернету люди узнали, что не обязательно собираться командами как в КВН. Все можно делать самому и даже зарабатывать на этом.
Билеты на твои сольные концерты разлетаются очень быстро. Расскажи, какая аудитория собирается на твои выступления?
Публика на всех выступлениях очень разная. Мне больше всего близка аудитория, которая приходит на мои бесплатные «проверки материала» – это люди, подписанные на меня в соцсетях, знающие, чем я занимаюсь. С ними я на одной волне. Никто ничего не платил, следовательно, на меня нет давления. На платных шоу публика немного другая, хотя тоже приятная. К моей аудитории примешиваются просто любители стенда и те, кто решил так провести досуг. Я иногда смотрю – приходят люди в платьях и пиджаках. Они заплатили деньги, планка уже выше и рассмешить их бывает сложнее.
Мне очень нравится выступать в городах-миллионниках, но иногда публика там предпочитает более грубый юмор. Их не сильно заботит этическая сторона материала, иногда они не понимают мои тонкие, странные приколы… Сложнее всего выступать в маленьких городах, потому что мы с этими людьми живем совсем в разных мирах. Им не актуально то, что я говорю со сцены: начиная от тем и проблем, которые кажутся им несущественными, до моей подачи. Они, как правило, любят более «забористый» юмор. Стену между нами сложно преодолеть за один вечер. Это что-то более глобальное.
Тебе приходится подстраиваться под публику?
Раньше это происходило постоянно. Я воспринимал комедию как спорт и мне хотелось быть смешным для всех. Я много переписывал шутки. Добавлял то, что мне самому не близко, например, какой-то неэтичный материал, а то, что нравилось лично мне, убирал из программы.
Недавно я переосмыслил свое место в комедии и место комедии в моей жизни. Я больше не меняю материал под публику. Сейчас все мои шутки нравятся лично мне. Но тут возникает другая проблема – часто людям не смешно из-за того, что ты не пытаешься под них подстроиться.
Свою политическую позицию ты транслируешь достаточно открыто. Ставишь ли ты перед собой задачу «исцелить мир при помощи комедии» как поет Бо Бернем (американский комик, получивший сразу три награды «Эмми» за шоу «Inside» – прим. ред.)?
В моем творчестве на первом месте всегда шутка, а уже потом идет позиция. Из-за того, что я живой человек со своей системой ценностей, по шуткам можно проследить, как я отношусь к тем или иным вещам. Я никогда специально не придумывал материал о какой-то конкретной проблеме, никогда намеренно не писал шутки про политику, но их у меня много, так как это большая часть жизни. Это сильный раздражитель, о котором невозможно не думать.
Я хочу делать простую комедию, даже отчасти дурацкую, без каких-то претензий на глубокую мысль, но чтобы и она была социальный и острой. Я не считаю, что можно спасти мир при помощи комедии или какого-либо другого вида творчества, но повлиять на публику, которая ходит на твои выступления, безусловно можно. Можно, например, донести свою точку зрения до людей, которые сомневаются или, как минимум, продемонстрировать им свою позицию.
Недавно я столкнулся с тем, что непонятно, как говорить о некоторых вещах. Последний год выдался ужасный в стране.
Ты говоришь о травле комиков?
Да. Раньше я не задумывался и говорил о чем угодно – что хотел и как хотел, но в этом году, после того, как людей сажали, травили и выгоняли из страны, у меня случился ступор. Я не понимал, как теперь говорить о политике или каких-то острых социальных вопросах.
Раньше, например, я часто шутил про ксенофобию и шовинизм, но в какой-то момент мне стало некомфортно говорить на эти темы. Это как разговор о меньшинствах. Ты не хочешь о них говорить не потому, что боишься им навредить, а потому, что с тобой может что-то случиться. Например, тебя могут привлечь за пропаганду.
Я выходил на сцену и понимал, что люди ждут определенной реакции на происходящие события, но не мог им этого дать. Впервые за свою карьеру мне было страшно.
Это продолжалось какое-то время, но постепенно пришло смирение. Я слышал, именно так работают репрессии – люди к ним привыкают, вырабатывается толерантность. Я смирился с тем, что со мной может что-то произойти, принял это как данность и стал легче относиться. Надо делать то, что ты сам считаешь справедливым.
РЕКЛАМАРаньше, когда на стендап ходило немного людей, он был никому не нужен. А сейчас у него уже достаточная аудитория. Это легче увидеть случайному человеку. И как все вещи, которые обретают популярность в нашей стране, власть захотела его контролировать.
Большинство таких историй происходит с малоизвестными не медийными комиками. Они выступают перед неподготовленными людьми в баре, которые заказали себе пивную башню с гренками и краем уха что-то услышали про Иисуса.
Что касается травли – это вина системы и неработающего закона. Люди, которые травят, угрожают и нападают на улице прекрасно понимают, что им за это ничего не будет. Они разрушат твою жизнь, лишат работы, уничтожат здоровье, и останутся на свободе, а тебя посадят на 10 суток и выгонят из страны. И в этом главная проблема. Наше государство никак не защищает нас от таких ситуаций, люди чувствуют безнаказанность.
В обществе растет недовольство, жизнь ухудшается, люди хотят справедливости. Выходить на митинги и включаться в активистскую деятельость – чревато последствиями, а написать комику угрозу и заставить извиниться – ничего не стоит.
При этом я считаю нормальным оскорбиться на шутку. Каждого из нас может что-то расстроить, но в развитом обществе, если тебя что-то расстроило – ты можешь призвать к дискуссии, написать статью, подать в суд на комика или написать свое выступление. Если ты будешь угрожать или нападать на другого человека – тебя накажет закон.
РЕКЛАМАДискуссия по поводу этичности комедии очень нужна. Важно обсуждать и вопрос инклюзивности, чтобы в комедии были представлены разные социальные группы, и мы знали, как уживаться друг с другом и никого не расстраивать.
В сложившейся ситуации я поддерживаю всех комиков, столкнувшихся с травлей. Это уже вопрос не этики и дискуссии, это вопрос насилия. Если бы ко мне подошел человек после выступления и объяснил, почему ему неприятно, и как эта шутка влияет на него – я бы извинился. Например, у меня был материал про бездомных и после выступления мне написали: «Слушай Саш, это не хорошо, ты распространяешь предрассудки и стереотипы». Я без проблем его убрал. Когда мне начинают угрожать, я не извиняюсь, потому что это переводит ситуацию из контекста дискуссии в контекст насилия.
Существует мнение, что одна из функций комедии – нащупывать границы дозволенного в обществе.
Я не думаю, что в нашей стране комедия – это что-то острое и опасное. Нам это пытаются навязать при помощи пропаганды и искусственно созданных ситуаций. Комиков травят, Соловьев что-то показывает по телевидению (телеведущий Владимир Соловьев неоднократно критиковал стендап-комиков в эфире своей передачи на канале «Соловьев LIVE» – прим. ред.), и мы думаем, наверное, и правда в России так шутить не стоит.
В целом это не так. У нас не доисторическое общество, люди понимают, что такое юмор и шутки. Не понимают этого разве что провокаторы, которые таким образом нарабатывают себе аудиторию. Хотя, думаю, даже они все понимают. И карательные органы все понимают. Все все понимают, просто делают свою грязную работу. И у людей создается стереотип, что комедия – это что-то опасное, хотя мы всегда шутили про гениталии и Путина в барах, всем было смешно, никто не напрягался.
Ты относишься к стендапу как к работе?
Я не могу сказать, что это работа. Часто бывает тяжело, ты не спишь ночами, но это несравнимо с тем, что делают другие люди, чтобы заработать деньги.
РЕКЛАМАЯ никогда не работал по-настоящему. Еще в школе я решил, что это будет моей профессией, очень рано начал выступать и старался не распыляться на другие занятия. Я даже из ВУЗа ушел, чтобы все свое время и ресурсы тратить на выступления. При этом я не могу сказать, что нашел дело всей жизни. Мне было 18, я хотел поскорее сбежать от отца, с которым у меня были ужасные отношения. Мне нужно было зарабатывать деньги. Я выбрал дело, которое мне более-менее нравилось и бросил все силы на то, чтобы себя в нем реализовать. Это явно не тот случай, когда ты находишь свое призвание.
Сейчас, когда аудитории достаточно и мне не приходится выступать ради денег, я могу больше экспериментировать со своей карьерой и жизнью в целом. Например, принять такое решение, что год я не выступаю, учусь рисовать комиксы и записываю подкаст о знаменитостях со своей девушкой. Посмотреть, как комедия может сочетаться с другими сферами моей жизни и интересами. Это тоже своего рода эксперимент – пытаться понять, что еще я могу сделать и чем хочу заниматься в жизни. Я бы хотел еще поискать себя.