РЕКЛАМАСейчас, когда множатся воспоминания о Нельсоне Манделе и дебаты вокруг его наследия, мы с удовольствием беседуем с Жаном Ивом Оливье. В недавно вышедшем на экраны документальном фильме “plot for peace” (“Заговор в пользу мира”) его зовут “месье Жак”. Это истории заговора, приведшего к освобождению Нельсона Манделы, миру в Южной Африке, и в финале к концу апартеида, в котором он сыграли ключевую роль.
Софи Дежардан: 13 февраля 1990 года, когда Мандела вышел на свободу, проведя в заключении 27 лет, и предстал пред огромной толпой на стадионе “Соккер сити”, вы произнесли фразу: “Мандела ничего обо мне не знает, ничего о моей тайной истории, которая переплетается с его историей”. Вы были неизвестным в этой толпе, что вы тогда чувствовали?
Жан Ив Оливье: Это было потрясающе. Тогда я его увидел впервые. Человек за которого я боролся многие годы, не покладая сил, не пренебрегая никакими возможностями, появился передо мной. И чувство, что он меня не знает, наверное, добавило мне лишних эмоций.
Софи Дежардан: Вы встретились с Нельсоном Манделой позднее, когда он узнал о вашем существовании, и той роли, которую вы сыграли в его судьбе. Эта встреча произвела на вас сильное впечатление?
Жан Ив Оливье: Прежде всего, пожать руку Манделе, сесть рядом, беседовать с ним, для меня это было чудом. Тогда он еще носил рубашки с галстуками. Он еще не перешел на цветастые рубахи Мадибы. Он меня принял очень просто, потому что простота была ему свойственна. Мы начали разговор о его прошлом, о том, что делал я, как я воспринимал происходившее, почему решил действовать. И потом, в какой-то момент я вдруг сообразил. что забыл взять фотоаппарат. И когда он, как у него было принято с гостями, предложил сфотографироваться вместе, я не стал говорить, что забыл мой фотоаппарат. В то время не было телефонов, чтобы быстро исправить ситуацию. Но я выкрутился, и просто сказал:“Господин Мандела, большое спасибо, но я бы предпочел сохранить ваш образ в моем сердце”. Я потом очень жалел об этом, потому что во время наших следующих встреч, я уже не мог отказаться от своих слов, и поэтому у меня так и нет ни одной фотографии сделаной один на один с Манделой. Есть только снимки нас с Манделой, снятые кем-то еще.
Софи Дежардан: Нужно напомнить, что в 60-е годы и даже позже, гораздо позже, когда уже его стали считать героем и миротворцем, некоторые продолжали относится к Манделе как к террористу. Как с вашей точки зрения, ему удалось изменить лицо и судьбу Южной Африки?
Жан Ив Оливье: Послушайте, так к нему относились очень влиятельные люди – госпожа Тетчер называла его “террористом” и президент Рейган тоже. Но его считали террористом, потому что он принадлежал к клану марксистов-ленинистов, который противостоял правому англо-саксонскому клану.
Власти Южной Африки за три года до его освобождения начали переговоры с ним и объявили, что готовы выпустить его из тюрьмы при условии, что он откажется от насильственных методов борьбы. Но Мандела остался верен себе и не стал отказываться от насилия. Но на самом деле в его восприятии насилие было лишь средством для ведения переговоров. Он понимал, что если он заранее откажется от насилия, то больше не сможет использовать его в качестве способа давления на всех следующих переговорах.
Можно было не признавать его позицию по отношению к насилию, но только до того момента, пока на стадионе в Соуэто он не высказался о своем видении новой Южной Африки без насилия.
Софи Дежардан: Какое особое наследие оставил Мандела для Южной Африки и всего Африканского континента, с вашей точки зрения. Ведь вы были близко знакомы со многими лидерами африканских государств?
Жан Ив Оливье: Знаете, я очень рад, что вы задали этот вопрос. Поскольку стала проявляться тенденция преуменьшать дела Манделы, голос Манделы, миссию Манделы, то влияние, которое оказывал Мандела на Южную Африку. В то время как этот человек посвятил себя тому, чтобы изменить идеологию правителей и государственных деятелей во всей Африке. Он посвятил себя тому, чтобы установить, или попытаться установить в африканских странах демократию, и он лично занимался этим. Он выступил посредником между президентом Заира Мобуту и сместившим его Лораном Дезире Кабилой, был посредником во время гражданской войны в Бурунди, писал президенту Лиссубе, который не хотел проводить выборы в республике Конго, уговаривая его все же провести выборы. Так что он боролся за демократию, которую считал необходимой и в остальной Африке, и которая укрепляла его положение внутри страны.