Экс-президент Бразилии вспоминает о студенческих протестах в Париже в мае 1968 года, в которых участвовал и он.
РЕКЛАМАРовно 50 лет тому назад месяц май ознаменовался во Франции глубочайшим социальным кризисом. Выступления леворадикальных студентов вылились в беспордяки и в почти 10-миллионную всеобщую забастовку.
Активно участвовал в движении французских студентов и будущий президент Бразилии известный социолог Фернанду Энрики Кардозу. В 1968-ом он преподавал в парижском университете Нантер, где всё и началось. Главным отличием майских событий во Франции от происходивших в то же самое время в Латинской Америке Кардозу считает их нацеленность на изменение общества, но не государственного строя.
В эксклюзивном интервью Euronews бывший бразильский президент, увлекавшийся в молодости неомарксизмом и экзистенциализмом, вспоминает:
"В 68-ом я был преподавателем социологии в Нантере. Мои студентом был Даниэль Кон-Бендит, который потом стал депутатом бундестага от немецких "зелёных". Майские события потрясли меня, потому что мы вдруг увидели огромное желание изменить общество, и это шло вразрез со всеми нашими представлениями, ведь до этого нас учили, что мотор истории - это классовая борьба.
А тут налицо был экзистенциальный, культурный кризис. Повсюду велись жаркие дебаты о смысле жизни и всё такое. Тогда ещё не было соцсетей и социальных медиа, но уже было ясно, что политические традиции и существующие символы больше не отражают действительности.
Во Францию я приехал из Чили. Там символом классовой борьбы, борьбы против империализма был Че Гевара. А тут всё было совсем другое. Тут провозглашались лозунги "Запрещать запрещено", "Любовь свободна", поднимались экзистенциальные проблемы.
Некоторые протестующие на улицах Парижа несли чёрный флаг - чёрный флаг анархистов. Но они даже не знали, что это означает! И гимн коммунистов "Интернационал", эти его слова - "Вставай, проклятьем заклеймённый"- они тоже пели.
Но Нантер - это ведь вполне благополучный пригород, он находится практически рядом с 6-ым буржуазным округом Парижа. Так что протесты тут отличались от латиноамериканских, даже принимавшие в них участие рабочие были совсем непохожи на измождённых трудящихся из Латинской Америки. Они были упитаны и сыты, но они пели: " Вставай, проклятьем заклеймённый весь мир голодных и рабов". Вот такое противоречие.
Мы сейчас начинаем строить менее противоречивый мир. В нём нет таких крайностей, даже если мы пока не знаем, куда мы в итоге придём. Я ничего не имею против этого нового мира, против его формирования, я просто не знаю, каким он станет".