Жительница Харькова рассказала, с чем столкнулись украинцы, оказавшиеся под обстрелами после начала войны.
РЕКЛАМАЗа время российского вторжения на Украине погибли, по данным ООН, более 350 мирных жителей. Свыше 700 получили ранения.
Киев обвиняют Москву в военных преступлениях, в частности, в обстрелах жилых кварталов и ударах по гражданским объектам. Российская сторона в ответ обвиняет украинских военных в провокациях и использовании мирного населения в качестве живого щита.
Вторжение началось в ночь на 24 февраля. О том, что переживали в эти дни украинцы, оказавшиеся в зоне боевых действий, Euronews рассказала харьковчанка Инна Ш. Мы приводим её свидетельства с незначительными сокращениями и пояснениями.
«Мама! Война!»
Ну, как всё началось: спали тихо, мирно. Я поздно легла, в пять утра, и тут влетает дочь ко мне в комнату: «Мама, мне страшно!» Она услышала первые взрывы и проснулась. Она заглянула куда-то в «Телеграм» (она школьница) и увидела, что война, началась война. Она бежала с криками «Война!»
Я поднялась в каком-то шоке. Ну что делать? Одеваться? Куда-то бежать? Куда? Что? Как? Как с этим жить? Вообще всё непонятно. Потом слышу: взрывы.
День первый
Первое, что мы сделали, – собрали вещи дрожащими руками, не вполне соображая, что нужно и для чего. Ну, собрали, ладно, сидим дома, дрожим. Продолжаются взрывы. Побежали в магазин, потому что у нас две кошки, и если началось, то чем мы будем кормить кошек? Они питаются сухим кормом.
Очереди огромные. Выстояли очередь за кормом, отнесли домой вдвоём, встали в очередь в супермаркет. Когда зашли, было уже далеко не всё на прилавках: никаких консервов, никакой тушёнки, ничего, чтобы можно было запастись едой на какое-то время.
В такой ситуации не до конца понимаешь, что тебе брать. Взяли две пачки молока, пачку риса, сколько можем донести, мандарины, побежали воды набрать…
В течение следующей ночи был просто какой-то адский ад. Лупили со всех орудий, по-моему, какие только существуют. (Плачет.)
Жизнь в коридоре
Это было очень страшно.
Ты же не понимаешь, это наступают на тебя и бахают, или это наши воины пытаются отбиваться, защищают, не пускают их к городу. Что происходит, мы не слышим. Мы слышим громкие выстрелы каких-то тяжёлых орудий. Я понимаю, что это не пистолеты-автоматы, это что-то тяжёлое.
И когда пошла такая серия... Я поняла, что это «Грады», просто таким единым потоком идёт стрельба из тяжёлого оружия. Это было до такой степени страшно! Мы не спали...
К этому времени мы перебрались уже в коридор. Перетащили раскладное кресло и на нём вдвоём как-то поместились. На следующий день мы, конечно, поняли, что стоит кресло у нас совсем неправильно (коридор выходит на окно), мы совсем не защищены. Тогда мы перебрались с этим креслом в малюсенький коридорчик, где его даже разложить нельзя было. Перенесли туда еду, питьевую воду на случай, если обрушится (здание).
Ракеты
На следующий день оказалось, что «Грады» – это ещё не самое страшное. Дальше полетели ракеты (нам уже потом объяснили, что это ракеты). Когда на тебя летит какая-то махина, ты не понимаешь, что это. Пролетает где-то над твоей головой. Может быть, на самом деле, и в 100-200-500 метрах в стороне, но звук такой и такое впечатление, что это у тебя над головой. Мы буквально с дочкой сжимались в какой-то кулак, держали друг друга за руки, как могли, глаза почему-то зажмуривали.
Потом, когда оно уже пролетало, ты понимаешь, что, слава Богу, фух!, тебя пронесло – в этот раз. Но ты понимаешь, что она же всё равно где-то взорвалась дальше. А дальше тоже жилые массивы...
Без тепла и света
На следующий день у нас не стало отопления в квартире, выключили свет.
Все (с начала вторжения) сидели в мессенджерах, что-то друг другу писали, была какая-то информация. Мужчины, которые что-то понимали в оружии, объясняли... То есть постоянно все в мессенджерах. А тут отключают свет и отопление. И ты понимаешь, что за день температура в квартире стремительно падает (на улице было около нуля).
Мне реально было плохо. Я вспоминала какие-то молитвы, не веря, казалось бы, в такое. Обращалась к небесам, даже не знаю, почему.
РЕКЛАМАНа следующий день мы поняли, что у нас нет ни йода, ни успокоительного, ни сердечных. Мы выбежали в аптеку купить самое нужное и супермаркет, потому что понимали, что долго не продержимся без света. Холодильник я сутки не открывала, чтобы сохранить хотя бы что-то, что там есть.
В аптеку простояли полтора часа, очередь была ещё часа на два. И тут полетели снаряды.
Подвал
Снаряды летели без тревоги. Мы не слышали тревогу вообще ни разу. Это Салтовка, (район на окраине Харькова) ближе к границе, к Белгороду. Только потом нашли канал в котором писали: «Харьковчане, все в убежище!» Но это был канал в «Телеграме». Открыл ты его, не открыл, прочитал, не прочитал, всех это касается или нет, — я лично ничего не понимала.
Убежища не было. Было метро «Героев труда», последняя станция на Салтовке, до неё минут 15 идти. Строили открытым способом, то есть это неглубокое метро. Это не то, что зашёл в метро и понимаешь, что просидишь там какое-то время (в безопасности). Бежать туда, понимая, что там не настолько безопасно, было очень страшно.
Мы спустились в подвал нашего дома. В доме шесть подъездов. Вход (в подвал) с двух сторон, с торцов, малюсенький: я могла туда зайти, только нагнувшись. Это просто сырое тёмное помещение со всеми коммуникациями. Света нет, вообще ничего нет. Если взрыв и заваливает вход, тебя там никто никогда не найдёт, всё, это могила будет.
РЕКЛАМАМы туда не пошли. У нас квартира на первом этаже, напротив очень близко стоит девятиэтажный дом, там мы каким-то образом защищены.
Хлеб и водка
После этого в магазины мы больше не выходили. Эти залпы, эта стрельба уже не прекращалась вообще весь день. Сутки мы просидели без отопления, потом вода начала немного нагреваться. Свет тоже через сутки восстановили, но нельзя было включать обогреватели и мощные приборы.
Я понимаю, что нам с дочкой остается максимум еды на неделю. Воду набрали из под крана на всякий случай. И мы действительно больше не могли набрать воды никогда и нигде ни разу...
Утром звонит сосед: «Нина, хлеб нужен? Бегите, здесь на углу дома привезли хлеб, но очередь большая, дают по две буханки. Бегите! Я вам занял очередь». Я начала собираться, и тут опять эти взрывы, очень громкие. На самом деле, точно и не понимаешь, это у тебя в микрорайоне или это достаточно далеко и ты можешь ещё успеть сходить за хлебом. Я не пошла.
И вдруг я вспоминаю, что у меня ещё с каких-то давних времён была бутылка водки. Я достала эту водку, поставила рядом с собой, думаю, если какое-то ранение или что-то (случится), будет у меня водка как спасение, обработать (раны).
РЕКЛАМАШанс
Во вторник звонит дочке одноклассница, говорит: я завтра уезжаю, меня отвезёт на вокзал кто-то из родственников. Поехали со мной, в машине будет место.
Мы вечером собрали все непортящиеся продукты. Двух кошек запихнули в одну переноску тряпичную (взяли сумку и просто сделали дырки в ней). И вот мы – с двумя кошками, с двумя рюкзаками за плечами и одним чемоданом. Больше унести не могли.
Утром за нами заехали. Выходим на улицу и это состояние не передать. Машины не ездят, ничего не ездит. Люди, если идут, идут очень быстро, тихо, молча. Нам просто повезло, что никто не бомбил в это время.
И ты выходишь на улицу, и тишина, и карканье ворон зловещее. Мы неслись к этой машине (она не смогла заехать во двор). Увидели, что опять очередь стоит за хлебом. Мне кажется, на нас смотрели с завистью. Но мы погрузились в эту машину, я с дочкой и одноклассница. Было очень страшно, потому что ты понимаешь, что тут у тебя хоть какое-то укрытие есть. А что тебя ждёт впереди?
Эвакуация
Мы приехали на (харьковский) вокзал в надежде, что сейчас очень по-боевому уедем на Запад. Наше «по-боевому» растянулось ещё на сутки.
РЕКЛАМАТакое количество народу мы никогда не видели. Было нереальное количество иностранных студентов. Они прорывались, их привозили, наверное, автобусами. Было огромное количество женщин с детьми. Их провожали мужья.
Поезда буквально штурмовали. Люди были в панике, подталкивали своих детей, передавали детей над головами. У меня детям 16 лет, это одиннадцатый класс. Нам сказали: извините, вы не дети. Нас просто отталкивали от вагонов, мы в принципе не могли туда пройти.
Мы до такой степени были измучены за первый день... Видим, куда-то бежит толпа. Куда вы бежите? Кто-то крикнул: «Во Львов поезд». Кто-то говорит: «Не знаю». Бежит толпа на поезд, чтобы куда-то уехать, и мы. А у нас рюкзаки, чемодан, две кошки. У нас руки отрываются, плечи отрываются, мы бежим.
К концу дня, когда мы не влезли ни на один поезд, мы поняли, что это всё. Тут начали (и в этой части города) доноситься выстрелы из тяжёлых орудий, мы в диком страхе выбежали в метро.
Ночёвка в метро
Ночь мы провели в метро. Это была довольно глубокая станция. Там была выведена вода в какой-то шланг, мы набрали то, что выпили за день. Была страшная сушь во рту, мы ничего не ели, потому что невозможно было, и нервы (не позволяли) – ты начинал что-то есть, а тебя выворачивало
РЕКЛАМАУ большинства были какие-то одеяла, пледы. Мы провели на полу ночь безо всяких одеял. Взяли какой-то пакет, кинули туда кофту, так и сидели. Но, честно говоря, это была первая ночь, когда мы не дрожали от страха, в душе было более-менее спокойно, (ощущение), что на тебя не свалится сегодня снаряд.
Мы поспали где-то часик. Часам к четырём пошли (на вокзал): должен был быть поезд Харьков-Львов. До шести часов простояли, поезд не пришёл. Вернулись в метро, поспали час или два.
На следующий день на вокзале, слава Богу, появилась полиция и уже был хоть какой-то порядок. Нас хотя бы предупреждали: «быстро все в туннель». Мы только вбегали в туннель и тут слышались взрывы.
На второй день нам просто повезло. Работник станции говорит: «Здесь не ждите, этот (поезд) поедет нескоро. Сейчас будет отправляться первый путь, потом с четвёртой платформы».
Мы на первый путь ринулись, но там уже всё было забито людьми и никого не пускали. Мы полетели на четвёртую платформу. Там людей было немного. Прибежали и упорно стояли там…
РЕКЛАМАКогда пришёл поезд, это было просто какое-то нереальное счастье. Остановился вагон, двери прямо перед нами. Я одной рукой держусь за ручку, чтобы зайти в вагон: с одной стороны, держу толпу, которая валит, а правой рукой проталкиваю своих девчонок в вагон. Они мне помогли вытянуть этот чемодан и сели в вагон в числе первых. Просто счастье какое-то, какие-то высшие силы помогли.
Эвакуационный поезд
Ехали до Львова. Градусов 50 было в вагоне. Я прикинула потом, в одном плацкартном вагоне было человек пятьсот. Только в одном отсеке у нас сидело 17 человек.
Сидели женщины на полу, держали детей. Дети спали так всю ночь. Хоть как-то лежать и спать могли только те, кто (оказался) на второй полке. Я туда своих девчонок запихнула, там стояли чужие вещи и они где-то между этими вещами как-то лежали.
Было реально очень жарко, воздуха не было, окна все пеной залиты, открыть невозможно. Дочке стало плохо, я говорю ей: лей на себя воду, потому что слезать некуда, здесь ещё хуже.
Ехали с полным отключением света, вокруг темнота. Всем (сказали) выключить телефоны, выключить навигацию, всё повыключать. (Сидели) в кромешной темноте, в телефон заглянуть нельзя.
РЕКЛАМАНо и то, несмотря на такое количество людей, и собаки, и кошки, все держались вместе. Не было каких-то больших скандалов, с пониманием относились все (друг к другу). Всем было страшно, поэтому все готовы были ехать в любых условиях.
Так мы ехали до Львова 24 часа с остановками. Стояли где-то в поле, ещё где-то перед Львовом стояли уже два часа (объяснили, что вокзал не справляется).
Путь за границу
Мы ехали до Львова, чтобы уехать в Ужгород (в город на границе, а далее в Словакию к родственникам). И поняли, что мы не уедем никогда. Если из Харькова до Львова мы добирались бесплатно (в любой поезд вбегал и садился), то здесь уже нужно было купить билеты. Очереди в кассы стояли километровые, на табло показывали, что на Ужгород ноль мест.
На улице идёт снег. Холодно. Стали искать другие пути. Увидела объявления: кому нужна помощь, там записывайтесь, тут записывайтесь. Это означало, что какое-то количество дней надо было провести (здесь).
Нашла-таки маршрутку, но она уже была забита людьми, очередь стояла ещё примерно на одну маршрутку. Когда будет следующий автобус, никто не знает. Как добраться до Ужгорода, никто не знает.
РЕКЛАМАУ вокзала зазывалы такси. Спрашиваю:
— Трое. Сколько стоит?
— Две тысячи гривен с одного человека.
У меня денег не очень много… (Плачет, объясняет, что пришлось согласиться.)
В общем, мы заплатили и поехали. Дальше, уже, слава Богу, благополучно приехали в Ужгород.
РЕКЛАМАНа автовокзале сразу в кассу, она пустая (без очереди). Потом, по всей видимости, приехали на автобусах, билетов уже не было (на этот день), уже (остались только) на следующий день, – а значит, опять надо думать, где ночевать.
Потом нам рассказали, что рядом с автовокзалом есть волонтёры и они кормят (суп, бутерброды, чай), можно к ним обратиться и они довезут до границы. Дальше ты эту границу пешком переходишь и вроде бы там дальше тоже волонтёры отвезут. Я уже не стала рисковать...
Во время записи этого интервью собеседница Euronews уже благополучно добралась до границы Словакии. Украинская служба пограничной охраны регулярно сообщает о длинных очередях к пропускным пунктам на выезд в Польшу, Словакию и Венгрию. Очевидцы рассказывают, что дожидаться проверки документов иногда приходится по восемь-десять часов.
Следите за новостями Euronews в наших приложениях на Google Play и App Store.