Телеканал “Евроньюс” второй раз за два года встретился с Мохаммедом Джавадом Лариджани, председателем Иранского Совета Ирана по правам человека
РЕКЛАМАТелеканал “Евроньюс” второй раз за два года встретился с Мохаммедом Джавадом Лариджани, председателем Иранского Совета Ирана по правам человека.
Разговор, как и в прошлый раз, начался с темы многочисленных нарушений прав человека в стране, о которых свидетельствуют структуры ООН и организации типа “Amnesty International”.
Вопрос: “За прошлый год в Иране было совершено 900 казней. Среди казненных – и несовершеннолетние, фактически дети на момент совершения преступления”.
Мохаммед Джавад Лариджани: “Казни в Иране осуществляются в соответствии
с законом. В 90% случаев речь шла о преступлениях, связанных с наркотиками”.
Вопрос: “Сейчас, по данным “Amnesty International”, смертная казнь грозит 160 несовершеннолетним. Некоторым из них приговор вынесли еще семь лет назад. Как они живут, взрослеют, зная, что приговорены?”
Мохаммед Джавад Лариджани:“Прежде всего, существует большая разница между понятиями “ребенок” и “несовершеннолетний “.
Вопрос: “Все равно, семнадцать лет – это несовершеннолетний возраст, по международным нормам ООН”.
Мохаммед Джавад Лариджани: “Термин “несовершеннолетний “ может означать, что через несколько месяцев этот человек станет взрослым с точки зрения закона. Человеку моложе 18 лет по идее не могут вынести смертный приговор, ну разве что в исключительном случае: например, если судья признает подсудимого способным нести ответственность за свой поступок”.
Вопрос: “Как может судья решить, что 2-3 года назад стоящий перед ним молодой человек был достаточно зрел, чтобы отвечать за свои поступки? Ведь часто приговор выносится за содеянное ранее…”
Мохаммед Джавад Лариджани: “Приговор не могут вынести через три года, что вы! Судебный процесс начинается сразу после совершения преступления. В некоторых случаях, даже в большинстве случаев, молодым обвиняемым нужен психолог, даже врач, который проверяет их психическое и умственное состояние”.
Вопрос: “Рассмотрим пример Самана Насима, которого арестовали в семнадцатилетнем возрасте и казнили в восемнадцать лет. Его преступление классифицировали как “враждебность по отношению к образу Бога”. Меня интересует, разве Бог не в состоянии сам защититься от ребенка?”
Мохаммед Джавад Лариджани: “Это просто название, не больше. За ним – ряд конкретных преступлений, за которые карают смертной казнью. Насима, например, поймали на террористической деятельности”.
Вопрос: “Господин Лариджани, не делали ли Вы в возрасте 16-18 лет ошибок, о которых жалеете теперь?”
Мохаммед Джавад Лариджани: “Я ошибаюсь и говорю: “Боже, я жалею, что поступил так. Система наказаний в Иране не основывается на мести, она предусматривает реабилитацию”.
Вопрос: “И именно поэтому несовершеннолетних казнят?”
Мохаммед Джавад Лариджани: “Для них есть много исключений. Но исключения не распространяются на террористическую деятельность”.
Вопрос: “Перейдем к другой теме – свободе слова. “Фейсбук” в Иране заблокирован, блогеров систематически задерживают, сажают в тюрьму, а любая минимальная критика системы или высшего руководства страны завершается, в конечном итоге, суровым наказанием”.
Мохаммед Джавад Лариджани:“Абсолютная свобода слова не является разумной, и далеко не весь мир разделяет необходимость такой степени свободы…В нашей стране люди могут критиковать все ветви власти, по вертикали снизу вверх, в вопросах управления и политики”.
РЕКЛАМАВопрос: “Давайте поговорим о выборах. Результаты последних выборов показали, что умеренные и реформисты получили большинство в парламенте, но это скорее формальность, ведь последнее слово и право вето в отношении всех законов, принятых парламентом, имеет Совет экспертов. И этот Совет состоит из консерваторов, что сводит на практике роль парламента “на нет “.
Мохаммед Джавад Лариджани:“Совет не вмешивается в принятие решений. Он должен лишь проверить два аспекта – не противоречит ли тот или иной этот закон конституции и не противоречит ли он принципам ислама. Экспертный Совет выполняет вспомогательную роль, ему нужно убедиться, что закон соответствует конституции”.
Вопрос: “Поговорим об экономике. Иран готов к контрактам со многими международными энергетическими компаниями, как “BP” или “Royal Dutch”. Почему переговоры с ними проходят за закрытыми дверями и в условиях абсолютной секретности? Ведь нефть – национальное богатство. Каждая капля нефти принадлежит народу Ирана. Почему людей не информируют об условиях продажи национального богатства? “
Мохаммед Джавад Лариджани: “Начнем с того, что заключение договоров – роль правительства. Поэтому пока правительство ведет переговоры, не думаю, что стоит об этом распространяться”.
Вопрос: “Но люди имеют право знать. Если власть этого не делает, то и партнеров по переговорам, и Тегеран могут обвинить в непрозрачности и коррупции”.
РЕКЛАМАМохаммед Джавад Лариджани: “Взяточничество – элемент коррупции, которая существует во всем мире. Мы не защищены от взяточничества вне зависимости от того, обнародуем мы детали переговоров или скроем их… Государство должно иметь хорошую систему контроля, сдерживания, чтобы бороться со взяточничеством”.
Вопрос: ““Сегодня в Иране такая система работает?”
Мохаммед Джавад Лариджани: “Да, мы боремся с коррупцией очень интенсивно, но коррупция – это международная, если хотите, глобальная болезнь. Мы не можем искоренить ее, но можем уменьшить и контролировать”.
Вопрос: “Вы занимаете пост старшего советника Верховного лидера Ирана по иностранным делам. Не могли бы Вы объяснить, почему за последние две недели Иран отозвал почти всех своих солдат с сирийской территории и оставил там только 700 военных советников? Какие сделки вы подписали с другими игроками в регионе?”
Мохаммед Джавад Лариджани: “Мы никогда не направляли туда солдат. Мы обеспечиваем стабильную помощь для защиты суверенитета и целостности Сирии”.
РЕКЛАМАВопрос: “А как насчет отношений Ирана с Турцией и Саудовской Аравией?”
Мохаммед Джавад Лариджани: “Мы вынуждены быть соседями. Мы способны защищаться, но этого не достаточно. Нам важно избегать напряжения в регионе, удерживать его от погружения в хаос”.
Вопрос: “И напоследок, поговорим об ИГИЛ. Группировка в некотором смысле полезна. Она продает нефть, которую трудно было бы сбыть на рынке по ряду причин ( из-за санкций, к примеру). ИГИЛ имеет свои собственные банки для проведения финансовых операций. Мне кажется, захоти Иран и страны коалиции уничтожить группировку, это было бы несложно?”
Мохаммед Джавад Лариджани: “В вопросе я слышу скрытую иронию…. Речь идет о паразитах, которые объединились для решения политических и экономических задач. Сложилась беспрецедентная ситуация, но я убежден: те, кто стоял за созданием ИГИЛ, кто финансировал и поддерживал группировку, заплатят в итоге высокую цену. Будь то США, Великобритания, возможно, ближневосточные страны… Они взялись за неблагодарное дело”.