Орфей нашего времени, перуанский тенор Хуан Диего Флорес исполнил главную роль в новой постановке “Орфея и Эвридики” Глюка в Лондоне. Программа
Орфей нашего времени, перуанский тенор Хуан Диего Флорес исполнил главную роль в новой постановке “Орфея и Эвридики” Глюка в Лондоне. Программа “Музыка” встретилась с исполнителем и его партнерами по спектаклю в Ковент-Гардене.
Хосе Диего Флорес: “В этой постановке найден очень удачный, на мой взгляд, ход. Эвридика, как того требует сюжет мифа, мертва. Мертва с начала и до конца оперы. Но одновременно мы видим ее живой. И лишь потом осознаем, что вот эта живая героиня – не что иное, как плод воображения Орфея. Все это как бы происходит в его голове”.
Спектакль, опирающейся на французское либретто оперы, написанное еще в 1744 году, содержит сильную танцевальную составляющую. Которую обеспечил известный израильский хореограф Хофеш Шехтер: “В этой постановке речь идет о разных мирах, и мы буквально обыграли на сцене принцип многоступенчатости, разных уровней”. Действительно, одной из находок режиссера Джона Фуллджеймса стало вовлечение в спектакль оркестра: музыканты играют на сцене, сзади, на небольшом возвышении.
Шехтер продолжает: “Поставить музыкантов на сцену – решение абсолютно верное и естественное для этой постановки. Это – опера о музыке, музыканте, о силе мелодии, о возможности с помощью музыки открыть сердце, найти дорогу. Это знание становится оружием Орфея, если хотите”.
Хуан Диего Флорес говорит о необычном положении музыкантов так: “Я никогда раньше не пел с музыкантами за моей спиной. Знаете, от положения оркестра очень меняется восприятие звука, в нашем случае он идет волной в спину. С оркестром за спиной вы не видите дирижера. Порой, когда вы лицом к нему, дирижер может помочь вам сделать акцент на том или ином отрывке, а теперь этой возможности нет. И вообще, я привык петь на итальянском, это легкий для музыки язык, открытые чистые гласные. А во французском иная фонетика, узкие звуки, и петь их сложнее. Но спектакль, украшенный хореографией, удался! Люди с восторгом воспринимают постановку. Классические музыканты стали у нас чем-то вроде рокеров: они на сцене, им хлопают, настоящие овации устраивают!”